|
|
SavoNika
|
|
Этой ночью
Этой ночью уютно ль, тепло ли…
Лишь Луна смотрит нагло в окно.
Звезды небо на бисер скололи,
Черно-синее скрасив сукно.
Этой ночью мечты ли, слова ли…
Все пронзает, как ноты струну.
И в столетья минуты сковали
Моих мыслей седую длину.
Этой ночью с тобой ли, одна ли…
Все равно со стеной говорить.
Может, зря мы желанья прогнали,
Чтобы заново мир сотворить?
© Ника Савостьянова
Гораздо легче без тебя…
Гораздо легче без тебя…
Жить, словно вовсе не любила.
По счастью изредка скорбя,
Признаться, что давно забыла
И день, и ночь, что ты бывал
Со мною мил невыносимо,
И поцелуй, что ты украл
Едва ль кому-то уловимо.
Я отпустила с ветром дым
Тех чувств, что быстро прогорели,
Оставив сердце вновь пустым
И сны, что мы не досмотрели.
И ничего уж не болит,
Едва ли что-то есть живое…
Лишь горизонт огнем залит,
Но то видение простое.
©Ника Савостьянова
Когда бы ты меня не потревожил...
Когда бы ты меня не потревожил...
Когда б мой взгляд не уловил сквозь дым...
Когда б мечты свои не запорошил...
И этот мир казался нам простым...
Твои слова, кричащие безмолвно,
И рук твоих пылающий охват,
И письма все, что ты писал любовно, -
Сокрыты в миг, что близостью богат...
Я ран твоих разбередить не смею.
И твой покой - святое для меня.
Сегодня я забыть тебя сумею,
Но как жить завтра больше не любя?
© Ника Савостьянова
Я в настежь распахнутых окнах...
Я в настежь распахнутых окнах
Встречаю ярчайший рассвет.
У мира на темных задворках,
В мелькании новых планет,
Увидев твои очертанья,
Дотронусь дыханьем слегка.
Ты – высшая нота желанья,
Созвездий блестящих река.
И манишь меня так умело,
И даже без слов говоришь.
Ну как это всё я посмела?
И что ж ты со мною творишь?
© Ника Савостьянова
Умытая дождем...
Умытая дождем,
Объятая ветрами.
И мыслями о нем
Все так же день за днями
Живу как наугад,
Люблю так как умею.
Мне б встретить с ним закат,
Да разве я посмею?
Он ангел для меня,
А я ему загадка.
Я знаю, что нельзя,
Но, тем не менее, сладко!
© Ника Савостьянова
Под покровом ночи. Одиноко...
Под покровом ночи. Одиноко.
И со мной не дремлет тусклый свет.
Образ твой, быть может, недалеко, -
У порога стынет пыльный след.
Много лет минует. Растворяясь,
Время мне подарит право лгать.
Только сердце, тщетно разоряясь,
Не устанет терпеливо ждать.
Ты в меня не веришь, понимаю.
Ты закрыл глаза и все забыл.
Только я уверена, я знаю –
Ты однажды вспомнишь, что любил!
© Ника Савостьянова
Ты прости, распознать не сумела...
Ты прости, распознать не сумела
Всю серьезность твоей тишины.
Я тебя ненароком задела,
Потянув за края пелены.
Ты увидел не то, что пытался
Уловить, удержать и пригреть.
Пожалев, что желанью поддался,
Ты решил все на веки стереть.
Я не в силах в былое вернуться
И исправить один лишь момент.
От тебя попытавшись очнуться,
Лишь в груди расколола цемент.
И теперь уязвимою ланью
Я бегу без оглядки во тьму
И, укутавшись ею как тканью,
Лишь надежду с собою возьму.
Не прощай меня, если не можешь,
Но решенье прими за двоих.
А иначе ты душу мне гложешь,
Потому что так громко затих.
© Ника Савостьянова
Во время операции 10.09.2009.
… Я оказалась в операционной на столе. На меня ярко светила лампа. Вокруг все время носились и что-то делали медсестры. Прокололи вену, вставили катетер, надели на палец какую-то ерунду и сразу затикал аппарат. Боль в животе, казалось, достигла своего апогея и я вцепилась в операционный стол так сильно, что пальцы заболели. Тут подбежала анестезиолог, Ольга Сергеевна, и сказала:
— Сейчас, девочка моя, потерпи. Под наркозом боли не будет.
И сразу же вся картинка стала резко размываться, появились какие-то светлые круги, которые перешли в яркий свет. Сквозь свет стали пробиваться какие-то очертания, становясь все четче. И вдруг я оказалась в вертикальном положении в каком-то странном помещении. В нем были люди, но какие-то прозрачные, которые словно летали туда сюда. Вместо пола я увидела и почувствовала, что ступаю по траве, такой мягкой и нежной. Лежали листья, прямо из стен росли деревья, с мощными стволами и очень густой зеленью. Летали бабочки, ярко светило Солнце, но совершенно непонятно откуда. Это место было таким теплым, спокойным и комфортным, что вряд ли найдутся слова, способные точно описать, что я почувствовала. Рядом со мной оказался довольно высокий парень и сказал:
— Ну, привет, Ника!
Я обернулась на него, но из-за яркого света так и не увидела лица.
— Привет! А кто ты? Мы знакомы?
— Конечно! Я тебя с твоего рождения знаю и всегда рядом.
— Не понимаю…
— Я твой ангел, Ника. Ну и задала ты нам задачку!
— Кому «нам»?
— Своей армии хранителей, — смеясь, сказал ангел.
— Вас много? — спросила я.
— Ну, ряды медленно, но верно пополняются. Вон глянь туда, — он указал пальцем вперед, и я увидела открытые двери, а за ними стояли мой дедушка, чуть дальше него, держа его за руку, стояла бабушка, и совсем за ними моя прабабушка. Они были такими, какими я запомнила их при жизни. За ними были еще какие-то люди, но их я уже не могла разглядеть.
— У тебя особенная семья, Ника.
— Почему?
— Не все люди могут оберегать свою семью после смерти. Твои могут и делают это постоянно.
Мне так хотелось подойти к ним, обнять их и поговорить с ними. Я вдруг вспомнила один эпизод из своей жизни: Я была в ауле у бабушки с дедушкой. Однажды, бабушка варила варенье на зиму. И попросила меня помыть литровые банки. Она сказала, что у меня ручка тонкая, мне проще, а ей тяжело туда руки просовывать. Я сказала, что помою, но чуть позже и пошла в сад, собирать яблоки. Совсем забыв про банки, я вернулась спустя пол часа. Бабушка от безвыходности сама мыла банки, так как надо было срочно закрывать варенье. Мне стало немного стыдно, но, как и все дети, я быстро забыла об этом. Как же мне хотелось подойти к бабушке теперь и попросить прощения и сказать, что если бы я только знала, что больше у меня никогда не будет возможности помочь ей, что она больше никогда не попросит меня помыть эти дурацкие банки. Но бабушка смотрела на меня таким любящим взглядом, каким только она могла смотреть. В ее глазах было столько заботы и тревоги за меня. Я пыталась сделать шаг в сторону родных, но ангел остановил меня.
— Ты должна остаться здесь, Ника!
— Почему? Разве я уже не умерла? Я хочу к ним!
— Ты еще жива.
— Но как же жива, когда я тут?
— Ты все там же, где и была. Это мы к тебе спустились. И всегда спускаемся, когда нужна наша помощь!
— Не может быть! — сказала я.
— Если не веришь мне, открой глаза и посмотри сама. Открой глаза! Открой глаза! Открой глаза! Открой! Открой! Открывай глаза, Ника! Открывай! — голос ангела вдруг изменился и словно размножился, постепенно превращаясь в женские голоса. Я снова оказалась в лежачем положении. С большим трудом открыла глаза. Я снова лежала на операционном столе, на меня ярко светила лампа. Кто-то сказал мне:
— Все хорошо, умничка. Глазки не закрывай. Операция закончилась. Сейчас тебя в реанимацию перевезем. Все самое страшное позади, не бойся. Только глаза не закрывай!
Я почти ничего не видела, все было в таком размытом виде, я только слышала голоса, не все разбирая из сказанного. Держать глаза открытыми было очень сложно. И когда меня уже везли в реанимацию, я все же снова закрыла глаза и увидела Ангела.
— Я же тебе говорил, — улыбаясь, сказал он, — я еще побуду с тобой, а твоим пора возвращаться.
Я посмотрела в открытые двери и увидела, как дедушка закрывает их с той стороны. Мне так хотелось кинуться к ним, я заплакала и попыталась двинуться в сторону дверей, но Ангел удержал меня и сказал:
— Ты будешь с ними, обязательно будешь… Но не сейчас! Ты должна остаться здесь!
Я не могла ничего говорить, только плакала. Я проснулась оттого, что кто-то мокрой и холодной тряпкой вытирает мои слезы. Я открыла глаза и увидела медсестру.
— Ничего, девочка моя. Не плачь. Все будет хорошо. Успокойся, тебе нельзя плакать. Тебе силы нужны. Сейчас я тебе укол сделаю обезболивающий.
Если бы она только знала, что от этой душевной боли просто не существует никаких уколов…
Я жива! Я вдруг так болезненно это осознала. Всё то, время, что я была в реанимации, меня не покидало ощущение, что что-то нарушено, что я не должна быть тут, что я не должна жить. Перед глазами крутились образы моих умерших родных. Постепенно, я стала успокаиваться. Окончательно я поняла слова Ангела только спустя сутки, когда увидела бледное и испуганное лицо моей мамы, которая ждала меня в холле хирургического отделения, когда меня перевезли из реанимации. Я должна остаться! Так надо!
© Ника Савостьянова
Это правильно… Это временно…
Это правильно… Это временно…
Это прошлое, что потеряно…
Это сказочно... Так желаемо…
Как иголками в грудь пронзаемо…
Это мысленно... Это веянье…
Это высшее вдохновение…
Это смертное и духовное…
Как случается все подобное?
© Ника Савостьянова
Я тебя не трону, успокойся...
Я тебя не трону, успокойся.
Рану не посмею бередить.
Миром от меня закройся,
Чтобы не посмела навредить.
Только не гони, я умоляю,
Чувств моих, что я к тебе таю.
И быть может я тебя не знаю...
Слишком пусто у меня в раю.
День так незаметно протекает.
И уже не так слепит рассвет.
Но еще по-прежнему сияет
Глаз твоих немыслимый ответ.
© Ника Савостьянова
Ты никогда не заметишь мой взгляд...
Ты никогда не заметишь мой взгляд,
Мое никогда не услышишь дыханье.
Может быть много столетий назад
Было придумано нам оправданье –
Мы не расстанемся лишь потому,
Что никогда мы друг друга не встретим?
Я б покорилась тебе одному,
Но ты бы едва ли мне чем-то ответил.
И безответно зачем погибать?
Просто не пара, все так очевидно.
И это приходится осознавать…
Не правда ли, очень и очень обидно?
© Ника Савостьянова
Что все миры соединяет...
Что все миры соединяет
В одно единое звено?
Зачем друг друга мы встречаем,
Коль быть нам вместе не дано?
Зачем словами обжигаем
Сердца свои, впитавши боль?
Зачем бессмысленно играем
Столь незатейливую роль?
Моя душа моля сгорает,
Твоя же рвется в неба высь.
И расстоянье нас спасает,
Но, тем не менее, берегись!
Я на мгновенье лишь забыла,
Стараясь из последних сил,
Как Птица с Солнцем говорила,
В ту ночь, когда ты полюбил...
© Ника Савостьянова
Мне две минуты на любовь...
Мне две минуты на любовь.
Лишь взглядом нежно прикоснуться
И убежать, сгорая вновь,
Через дорогу оглянуться.
Ты не моя, но я-то твой.
С тобою рядом существую.
И на века прогнал покой,
Уже давно не жду другую.
Тобой всецело поглощен,
Я - раб ночи твоих волос.
И сам себе уже смешен.
И путь из черных лишь полос.
Мне Солнца свет тусклее стал,
И тесен мир, и больше боли,
Но чтоб свободы миг настал,
Мне никогда не хватит воли...
© Ника Савостьянова
Побросав слова на пыль дороги...
Побросав слова на пыль дороги,
Ты бежишь за каменной звездой,
Подавляя крик своей тревоги,
Затмевая взор седой мечтой.
Годы за тобой не поспевают.
Рассыпая слезы, как песок,
Ты бежишь, а люди замечают
Только тени маленький кусок.
И ветра уже не остановят.
И следы ошибками лежат.
Болью, как занозой, сердце колет.
И часы безудержно спешат.
© Ника Савостьянова
Молчание. (проза)
Еще только рассвело, а мама уже сидела на кухне и пила чай, глядя в окно. Я села напротив.
- Привет. Уже встала?
Мама молчала, даже не глянула на меня. Конечно, она так сердилась, потому что, несмотря на ее запрет, я все равно ушла в ночной клуб.
- Мам, ну ведь не стоит это того, чтобы так на меня обижаться и не разговаривать со мной.
Мама вздохнула, и все так же, глядя в окно, сказала,
- Доченька, неужели так сложно было всего один раз послушать меня и остаться дома?
- Ну, хватит трагедию тут устраивать! Достало уже! Сколько можно? Мне уже 18 лет. Неужели я не могу сама решать, куда мне ходить, а куда нет… и когда ходить?
Мама все так же молчала и по ее щекам потекли слезы.
- Я пойду в свою комнату.
Молчание продолжалось неделю. Я уходила из дома, гуляла по городу, а когда возвращалась, на столе всегда стояла готовая еда, как правило, то, что я люблю.
Через неделю мама зашла в мою комнату со старыми альбомами. Достала фотографию, где она с огромным букетом ромашек.
- Твой отец принес мне этот букет, когда узнал, что я беременна тобой. А вот на этой фотографии мы тебя только принесли из роддома. Ты тут такая кроха. А вот ты в детском садике.
Тут в дверь позвонили. Пришел мой брат с женой.
- Привет, мам. Как ты?
- Хорошо, сынок, правда, кашель все никак не проходит, зараза. Уже что я только не пила. Вот, показываю твоей сестре ее детские фотографии. Сильно она изменилась с детства. И волосы потемнели, и глазки. Ох, и повезет же ее мужу. Такая красавица выросла.
Она моментально накрыла на стол. Брат с женой переглянулись и сели за стол.
- Мам, может, ты в санаторий поедешь, отдохнешь?
- Да ну. Вот еще выдумал. Не поеду я никуда. Ты сестру свою не знаешь? Она же даже макароны себе сварить не может. Даже не говори мне об этом.
Минут десять все просто молчали.
- Ты мне лучше скажи, как там у тебя с работой? Ты согласился на командировку?
- Даже и не знаю. Это длительная командировка, на год, а то и того больше. Я еще не принял никакого решения.
- Доченька, иди с нами чай попей. А то весь день в комнате своей сидишь. Пойду, позову ее, - сказала мама и пошла в мою комнату.
Брат с женой снова переглянулись. И жена ему шепотом сказала,
- Слушай, ну так нельзя. Она совсем больна. Надо ее срочно к врачу.
- Ну, подождем еще немного. Может сама в норму придет? Вот завтра на кладбище съездим.
- Дальше ей только хуже будет. Ты же сам видишь, - на полуслове ей пришлось замолчать, так как мама вернулась.
- Не хочет что-то она чай пить. Вообще у нее с аппетитом плохо. Ничегошеньки не ест. Вот наготовлю все, что она только любит. Приходит, даже не притрагивается. Так все и пропадает. И подруги к ней совсем перестали заходить. Ну конечно, у них учеба, работа. Некогда им. А она после смерти отца совсем плохая стала. Души в нем не чаяла. Скучает по нему. Ей сейчас не до учебы. Ну, ничего. Потом нагонит, когда рана душевная заживет. Время лечит.
- Мам, завтра поедем на кладбище.
- Конечно, сынок. Надо пораньше, чтоб цветы еще купить. А то Первое Сентября послезавтра, весь город цветы покупать будет.
- Хорошо, мам. Купим цветы обязательно.
Я зашла на кухню и поздоровалась. Села за стол. Брат с женой даже не глянули в мою сторону. Так и просидели минут пятнадцать, не обращая на меня никакого внимания.
- Господи, вот один раз я ушла в ночной клуб без разрешения, и за это меня теперь будут игнорировать пол года! Хотите вы или нет, но завтра я с вами на кладбище поеду, - сказала я и ушла тихо беситься от злости в свою комнату. Брат встал из-за стола,
- Ну, мы поехали, а то еще на работу заехать надо.
Рано утром он уже позвонил в дверь. Мы сели в машину и увидели там два букета.
- Это что же, один от тебя, другой от нас чтоли? – улыбнулась мама, глядя на моего брата, но он только вздохнул и ничего не ответил.
Мы пришли к могиле отца. Мама положила свой букет, протерла фотографию и долго стояла молча. Потом вздохнула и разрыдалась.
- Прости меня, любимый! Прости! Не уберегла я нашу девочку. Моя это вина. Это я виновата в том, что она после твоей смерти так и не слушалась меня. Для нее только твое слово вес имело. С тех пор, как ты умер, она только и делала, что из дома уходила гулять. Все на дискотеки моталась. Я понимаю, это она так боль свою пыталась заглушить.
Я подошла к маме, совершенно не понимая ее истерики,
- Мам, ты что? Что с тобой? Ты что такое говоришь? Ты совсем от горя обезумела?
Я посмотрела на брата, но он отвернулся от меня и пошел к другой могиле. Он стоял молча и плакал. Потом тяжело вздохнул и положил цветы… на мою могилу.
© Ника Савостьянова
|
|
|
